Играла скрипка, для глухих играла.
Кому-то в голову пришла идея
Устроить праздник, вроде карнавала
И слабо слышащих позвать людей.
Скрипач все знал, о да, он мог фальшивить.
Мог даже не касаться струн смычком,
Но он сыграл в глухом, беззвучном мире,
Как не играл до этого никто.
Им пела скрипка о любви и чуде,
Грустила нежно о большом и сложном,
Поплакала о том, чего не будет,
Утешила, что в жизни все возможно.
Скрипач закончил. В зале все поднялись.
Он оглушительней овации не знал,
Глухие люди скрипкой наслаждались
С его лица читая то, что он играл...
Что-то нежно и властно ворвалось в эту безликую, вязкую суету. Сердце дрогнуло, и, казалось, замерло. Пела скрипка… Ее необыкновенно чистые, завораживающие звуки влекли, притягивали как магнит все мое существо. Время перешло в другую, неощущаемую мною категорию. Необыкновенно мощная, нежная сила то поднимала мою душу ввысь – и она трепетала, боясь не выдержать этого неизъяснимого блаженства, то бросала ее вниз – в бездну страстей, заставляя содрогаться от стыда осознания живущих внутри пороков.